Епископ Николай Балашихинский: Послужите Христу любовью

Через две недели после светлого Христова Воскресения Русская Православная Церковь празднует «Женский день» всех православных христианок - праздник жен-мироносиц. О том, какими должны быть современные жены-мироносицы, какова их роль в деле миссионерства и о многом другом мы беседуем с Владыкой Николаем, Епископом Балашихинским, викарием Московской епархии. 

Владыка Николай, расскажите, пожалуйста, о своем детстве, о своих родителях.

Мое детство проходило в семье врачей — семье нерелигиозной, но с давними традициями служения ближнему. У нас никогда не было какого-то огульного атеизма или отрицания, тем паче, насмешек над верой, но я, тем не менее, называю такое состояние расцерковленностью: после революции люди совершенно отошли от живого исповедания веры. Маленький городок, в котором жила семья, был лишен храма, и возможности живого общения с Богом не было. Однако, христианские основы присутствовали в нашей семье, и для меня были очень важны такие понятия, как правда, доброта, справедливость, честность…

Когда в младших классах мне впервые пришлось услышать яростное отрицание веры с нападками и издевательствами, у меня это вызвало, естественно, недоумение и отторжение. А кому вера мешает? И на мои вопросы я получил достаточно четкий и ясный ответ от своих родных и, прежде всего, от бабушки, которая мне рассказала и объяснила, как все есть на самом деле. Моя бабушка была фармацевтом. И мне стало понятно, что это просто некая пропаганда, которую не надо слушать. Бабушка была внучкой протоиерея, настоятеля храма в Угличе. Поэтому я и проникся таким интересом к священническому служению — однажды в старом семейном альбоме я нашел фотографию прапрадедушки с дарственной надписью своей внучке, т. е. моей бабушке, примерно такого содержания: «В бурном море житейском не забывай Бога».

Мое детство проходило в очень благожелательной и доброй обстановке. У меня было очень счастливое детство, наша семья была очень дружной, все друг друга любили, а я и вовсе был любимцем в семье. Это счастье, когда взаимоотношения построены на любви и ребенок это хорошо понимает — это очень здорово. Самым большим авторитетом для меня, безусловно, была бабушка. Я ее любил больше всех родных, больше родителей, больше всех на свете. И это была взаимная любовь. И ее наставления, назидания и правдивость, в которой она жила, для меня были непреложными истинами. Бабушка для меня и для всей семьи была примером того, как нужно жить — праведно и правдиво. Сейчас я могу сказать, что она жила по правде Божией — не исповедуя открыто того, что мы имеем возможность исповедовать сейчас. В бабушке были трудолюбие, любовь и безусловная правдивость. Ей были присущи бесстрашие и мужество. И в тяжелые годы, когда нужно было защитить одного из своих родных, она писала письма, мужественно добивалась правды и сумела добиться освобождения.

Вспоминаю такой случай из детства. Когда в четвертом классе у нас начались уроки истории, нам рассказывали про царя Николая II, рассказывали о том, какой он был ужасный и кровожадный. Тогда я пришел к бабушке и спрашиваю: «Бабушка, ты же в Петербурге жила. Ты царя видела?» «Видела, — говорит бабушка, — и много раз». «А как народ на него реагировал? Камнями забрасывал или освистывал?» «Нет, — говорит бабушка, — наоборот кричали „Ура!“, — очень любили царя». Она рассказывала мне правду о той жизни, о которой мы не имели ни малейшего представления. И хотя я понимал, что эти знания нельзя афишировать, но они у меня были.

Как Вы, владыка, выбирали свой жизненный путь?

Разумеется, после школы я поступил в медицинский институт и достаточно долго там проучился, пока не решился идти своим путем. Сейчас, честно говоря, жалею, что не нашел в себе силы завершить обучение. Потому что это была семейная профессия и традиция. Да и сам я не представлял себе иной судьбы. В нашей семье были очень хорошие врачи, из наших родственников можно было составить целую клинику. Когда мой дедушка был главврачом в районной больнице, по специальности хирургом, постоянно оперировал, и во всём мог положиться на своих ассистентов, потому что это были родные люди. Очень хорошо они друг друга понимали, поэтому в больнице у дедушки был очень высокий процент выживаемости. В нашей семье в числе прочих медицинских книг хранилась книга «Очерки гнойной хирургии» с дарственной надписью святителя Луки (Войно-Ясенецкого). Вот такую роль в выборе моего жизненного пути сыграла моя семья.

Примером в духовной жизни для меня многие годы был архимандрит Иоанн (Крестьянкин), с которым я познакомился в концу 1970-х годов. И по его благословению я пришел в редакцию журнала Московской Патриархии и работал там больше 10 лет. В начале 1980-х годов я определил для себя дальнейший путь и поступил в семинарию.

 Владыка, расскажите, пожалуйста, о начале своего служения.

Это было в 1990-м году. По благословению митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия я был посвящен в сан диакона, а через полгода — в сан священника. Меня направили служить в Троицкий храм города Люберцы. Служение тогда было очень напряженным, потому что храмов было очень мало. Так получилось, что буквально со дня моего рукоположения настоятель храма протоиерей Александр Ганаба был переведен для служения в другое место. А еще один священник, служивший в этом храме, был в отпуске, и я на приходе остался один. И мне пришлось одному барахтаться, как беспомощному котенку. Было очень сложно, но зато это было очень хорошей школой. Потом туда прибыл другой настоятель, все встало на круги своя, но для меня это было очень памятным уроком.

И еще один яркий эпизод из первого года своего служения. Перед Рождеством приехали двое довольно уже немолодых людей и попросили срочно поехать окрестить умирающего отца. Дело было перед ночной службой. И мне очень запомнился этот человек, который всю свою жизнь прожил вне общения с Богом и на смертном одре (через несколько дней он отошел в мир иной) пожелал креститься вполне осознанно. Я тогда был уже немолодым человеком, и мне было важно с этим столкнуться.

Запомнилось еще и то, что в начале 1990-х годов, когда начали открываться храмы и множество людей стремились принять Крещение, приходилось совершать таинство даже не над десятками, над сотнями людей. И открылось огромное поле для миссионерской деятельности.

В то время открылся Николо-Угрешский монастырь, и наместник монастыря, нынешний митрополит Пензенский Вениамин, привлек меня к выпуску первой в истории монастырской газеты «Николо-Угрешский вестник». И мне довелось участвовать в выпуске нескольких номеров этого издания.

В то время как грибы после дождя образовывались воскресные школы. И приходилось ездить и преподавать в нескольких школах. И жажда духовных знаний у детей вдохновляла преподавателей.

Владыка Николай, расскажите о Вашей работе в Третьяковской галерее.

Там я познакомился со своей будущей супругой Екатериной. Это самое главное мое приобретение в Третьяковской галерее. Слава Богу, что я туда попал. Где бы мы еще встретились? Я считаю, что это Промысл Божий, потому что это было чудом в моей жизни.

Работая там, Вы серьезно увлеклись изучением иконографии.

Тогда для меня впервые открылась тема древнерусского искусства, но не только она: то, что мне удалось увидеть в запасниках Третьяковской галереи, для меня стало настоящим открытием. Ведь о произведениях, которые сейчас открыто выставляются, тогда почти никто и не знал. Работа в Третьяковской галерее была очень нужной страницей в моей жизни.

Кроме того, там была прекрасная библиотека, в которой можно было читать книги, которых больше не было нигде. Да и сам дух здания галереи еще до реконструкции хранил в себе традиции патриархального Замоскворечья. Кресло, в котором сидел Третьяков, и особенные перила лестницы — всё хранило какой-то непередаваемых аромат ушедшей эпохи.

В среде современных церковных людей существует мнение, что интересоваться светской культурой и искусством — это не вполне христианское занятие. И, к примеру, классическую литературу нужно полностью заменять чтением святоотеческой литературы…

Мне думается, что культуру отрицают не церковные люди, а их маргинальная часть. Но приобщение к культуре не должно быть самоцелью. Ведь особенность нашей русской культуры (это касается и изобразительного искусства, и музыки, и литературы) в том, что она основана на Православии. Читать Гоголя или Достоевского, не будучи православным, значит — понять всего лишь четверть из того, что они заложили в свои произведения. Чтобы по-настоящему понимать русскую культуру, нужно быть не формально православным, а именно воцерковленным человеком. А это значит, что участие в жизни Церкви подразумевает и полное принятие того, что нам оставила русская история, литература, живопись и музыка. Возьмем, к примеру, Левитана. Это человек, пришедший из совершенно другой культурной традиции, из иудаизма. Но разве его нельзя назвать великим русским живописцем? Можно, безусловно. Разве у него неправославные картины? Все, что он писал, есть выражение миросозерцания православного человека. Сегодня нам очень важно помнить, что именно православный человек имеет уникальную возможность верно понять, о чем говорит автор произведения.

А если вернуться к иконографии…

Занятие иконописью — это подвиг. И по-другому быть не может. Дело в том, что пытаться войти в общение с Духом Божиим, держа папироску в зубах, сквернословя, попивая пиво — это безусловное кощунство. Это большая беда нашего времени. Такие «иконописцы» изготавливают контрафактную продукцию в прямом смысле этого слова, даже если технически это сделано мастерски. Перед таким изображением, именно изображением, а не иконой, можно пытаться молиться, но благодати не почувствушь. Это обман, подлог. Очень опасно доверять оформление храма людям, которые не имеют на это морального права, не потому, что они технологией не владеют, а потому, что нравственно они к этому не готовы. Такие «иконописцы» — посмеяние бесам, которые только радуются существованию таких «мастеров». Это наша трагедия, и огромная трагедия. Право изобразить святого нужно заслужить, это очень высокое духовное искусство. И не даром наши замечательные иконописцы, среди которых Мария Николаевна Соколова (монахиня Иулиания), — это люди высочайшей духовной жизни. Мне довелось с ней познакомиться, когда я был еще вне Церкви. Когда мы с супругой Екатериной ездили к ней (они были хорошо знакомы), матушка посмотрела на меня и спрашивает мою супругу: «Ты его привезла в семинарию поступать?» Хотя тогда у меня в жизни были совершенно другие интересы. Такие люди смотрят и видят, что будет дальше. Знаете, увидеть образ, написанный святым — это уже великое счастье для верующего человека. Почему люди ездят к чудотворным иконам? Потому что они ощущают благодать Божию от этих икон.

Существуют ли сейчас достойные иконописцы?

Конечно, есть. Это, прежде всего, Лаврская школа иконописи. Там — преемственность, строгое следование канонам и, самое главное, отбор абитуриентов по нравственным критериям. Есть несколько хороших иконописных мастерских в Москве, среди которых много и хороших художников. Эти люди себя не афишируют, не процветают, потому что не делают ширпотреба. И они всегда строго следуют законам иконописи.

Владыка, что означает понятие «намоленная икона»?

Скажем, икона Божией Матери «Споручница грешных» в Хамовниках с точки зрения художественной, не представляет собой какого-то выдающегося шедевра. В плане живописном это икона обычная, можно даже сказать — провинциальная. Но великое множество случаев благодатной помощи от этой иконы — доказательство того, что эта икона благодатная.

То же самое можно сказать и о иконе «Всех скорбящих Радость» на Ордынке. Это образ, перед которым люди, молясь, получают просимое. Намоленная икона — это результат молитвенных трудов, плод веры тех, кто перед ней молился. И перед скромной домашней иконой, перед которой молились несколько поколений людей, можно молиться, и просимое Господь часто исполняет. Если это, конечно, необходимо для спасения. Эта особенность чудотворных икон — по молитвам перед ними совершается то, что нам необходимо для спасения. Но бывает, что человеку для спасения полезнее не получить по неразумной просьбе. Один московский батюшка рассказывал, как Господь не исполнил его детскую — искреннюю и очень горячую молитву. Когда он был маленький, к ним приехал родственник, и перед сном аккуратно снял вставную челюсть и положил ее на платочек. Этому мальчику так понравилось, что можно снимать зубы, что всю ночь молился Господу, чтобы и он также мог снимать зубы. Когда батюшка уже в старости рассказывал мне эту историю, все его зубы были на месте. Это я к вопросу о глупых молитвах и о том, что Господь лучше знает, что для нас полезно.

Вы книговед по образованию. А сейчас занимаете должность председателя епархиального отдела по издательской деятельности и связям со средствами массовой информации. Каково состояние современной православной беллетристики? Появляются ли достойные авторы и произведения?

Появился достаточно большой корпус литературных произведений, и читать это можно. Но важно, чтобы увлечение этим чтением не подменяло общения со святоотеческим наследием. Конечно, лучше читать православного автора, чем какого-нибудь автора детективов, издаваемых миллионными тиражами. Православный автор дурному не научат, во-первых. А во-вторых, это своего рода миссионерство, что тоже неплохо.

Вот к чему я с осторожностью отношусь, так это когда в книге описываются всякого рода несуществующие чудеса. Вымысел в такой области, безусловно, не уместен. По-моему, у святого праведного Иоанна Кронштадского есть такая мысль, что христианину не достаточно пятьдесят или даже девяносто процентов правды, ему годится только сто процентов правды. Поэтому, когда начинают выдумывать, как маршал Жуков выехал на Красную площадь и размашисто перекрестился, или как с Казанской иконой Божией Матери на самолете облетали Москву — ну, не было этого, мало того, в то время этого просто не могло быть. А сейчас это уже ставится в ранг исторических фактов. Вот такая фальсификация меня смущает. Недопустимо, чтобы ради красного словца не жалели родного отца. Нам, православным, не будут верить, если увидят вранье хотя бы в малом.

В современном обществе очень мало читающих людей.

Невероятно мало. Сейчас происходит страшное оглупление народа. А уж если и читают… Вот вам цифры: год назад было выпущено около трехсот наименований детективов общим тиражом почти десять миллионов экземпляров.

А среди читающих мало тех, кто предпочитает качественную литературу. Люди с увлечением читают бульварную желтую прессу или «купейные» книжки.

В этом-то и беда. А в желтых газетах такая пакость, что, читая их, человек человеком перестает быть. Что делать? Ну, во-первых, нужно возрождать культуру чтения на уровне приходов. Обязательно в приходской школе ребята должны читать, и читать не только жития святых, не только Закон Божий, но они обязательно должны знакомиться с нашей хорошей литературой, хотя бы для того, чтобы писать и разговаривать нормально. Во-вторых, чтение хороших книг приводит в порядок мысли, а это значит, что у человека будет верная система координат в окружающем мире, некий аппарат для изложения мыслей. Желтая пресса характерна тем, что в ней очень маленький словарный запас, и потом, если это не откровенная порнография, то уж непременно страницы заполнены двусмысленными заголовками и материалами. Сейчас появилась псевдокультура, когда умышленно искажаются нормальная русская речь, слова пишутся заведомо неграмотно. Ведь это же приведет к полной потере культуры речи, культуры языка. Этим грешит, в основном, интернет, а ведь им активно пользуется большая часть населения. Ну, почему слово «вообще» надо писать «ваще»? Вообще, язык интернета — это ужасный язык. Нам, когда мы с кем-то переписываемся, надо очень тщательно следить за тем, чтобы подобных «интернетизмов» не проскакивало в письмах.

Православные средства массовой информации сейчас, по сути, являются единственными миссионерами. Но интерес к ним намного ниже, чем к светской прессе. Почему ситуация складывается таким образом?

Заинтересовать любой ценой — это все-таки не выход. Идти в молодежную среду и говорить на жаргоне для того, чтобы стать интересным, для того, чтобы за своего приняли, и кричать: «Ребят, мы православные, типа?» — «Даа!» — «Ребят, пива хотим?» — «Даа!» Это дешевый популизм, который не срабатывает. И все наши батюшки-популисты, которые надевают на себя рокерские кожанки, не понимают одной простой вещи: ведь может прийти кто-нибудь более привлекательный, чем они, и от их отвернется молодежь, внимание которой они завоевали такой ценой. Вот беда-то в чем!

Почему мы думаем, что в православных СМИ нет ярких талантов? Есть хорошая молодежь, которая пытается что-то придумать. Сейчас Церковь уделяет этому пристальное внимание, и плоды мы обязательно увидим.

Думаю, самое главное — миссионерствовать рядом с собой, в своем доме, среди своих знакомых. Люди сейчас разучились слушать друг друга. Поэтому, пользуясь любой возможностью, нужно как можно больше выступать, всюду говорить о Православии. Гнаться за массами, за тем, чтобы охватить всех, не нужно. Ни в коем случае нельзя пренебрегать малейшей возможностью говорить о Боге. Ваш журнал, слава Богу, читают люди — это очень хорошо, нельзя пренебрегать этой возможностью. Любое издание, где есть слово о правде Божией — это пусть и маленькое, но очень нужное окошко в мир спасения.

Православных называют консерваторами, часто нас обвиняют в том, что мы дистанцируемся от внешней жизни, закрываемся в себе. Скажите, владыка, как правильно относиться к узнаванию новостей и в какой мере нужно интересоваться политикой?

Новостями, безусловно, интересоваться можно и нужно, то же самое скажу и о политике, но есть одно маленькое «но». В новостной индустрии существует ярко выраженная тенденция, на волне которой появилась такая профессия, как ньюсмейкер. Этот специалист создает информационные поводы, выдумывая их на пустом месте. Понятно, что ежедневно гибнут люди, падают самолеты, но выносить это на первые строки страниц неправильно. Очень осторожно нужно относиться к потоку глупых, злых, ожесточающих душу «новостей». Современная индустрия масс-медиа представляет ценным для человека ту информацию, которая не является истинно ценной, уводит внимание от действительно важных вещей. Знать о том, что эти новости есть, безусловно, нужно, но принимать и впитывать их, как губка, не стоит. Все нужно анализировать самостоятельно.

Каким, на Ваш взгляд, должно быть идеальное средство массовой информации?

В нем должно быть как можно больше позитива: люди устали от негатива, отравы, разврата и ужасов. В нем должен быть добротный русский язык, отточенный, изящный. В нем должны работать люди, которые делают свое дело не столько с высокой степенью профессионализма, сколько с огромной ответственностью за каждое слово. Это средство массовой информации должно быть правдивым.

В каком-нибудь издании типа «Не расстанусь с комсомолом» работают профессионалы, да ведь на панели, простите, тоже стоят профессионалы своего дела, но добра от их деятельности нет, и сами они несчастные люди. Ведь профессионально можно и убивать. Идеальное средство массовой информации должно быть некоммерческим, т. е. не должно приносить прямого дохода. Оно должно быть разборчиво в выборе рекламы. Ну, и наконец, у этого издания должна быть обратная связь для того, чтобы прислушиваться к голосу читателей, слушателей или зрителей.

Владыка, какова роль женщины в деле миссионерства?

Было время, когда именно женщины в основном этим и занимались. Веру сохраняли бабушки, которые наполняли наши храмы в годы безбожия, которые тем самым не только сберегли возможность исповедовать Христа, но и передавали эту веру из поколения в поколение, тайком крестя своих внуков. Невозможно переоценить роль женщины в деле миссионерства. В свое время митрополита Ювеналия в одной из зарубежных поездок спросили: «Что же вы будете делать, когда ваши бабушки состарятся и умрут? Кто же будет ходить в ваши храмы?» На что митрополит ответил: «А наши бабушки бессмертны». И это правильно, потому что сменилось уже не одно поколение, а бабушки все в храмах.

И сегодня к ним повышены требования. Если раньше бабуля могла сказать, как руки перед Причастием сложить, куда свечку поставить, то сейчас она должна встречать с любовью всякого приходящего. И не бурчать: «Вот, ходят тут в миниюбках, порядка не знают!» Нужно подходить к такой прихожанке с любовью: «Милая, хорошо, что ты пришла в храм, только вот надо будет поклончики земные делать, а в такой юбке тебе будет неудобно». С приходящими в храм нужно быть благожелательными, чтобы не отпугнуть, нужно приглашать на следующую службу: «Ты, милая, приходи послезавтра, такая служба будет! Народу, конечно, будет много, но ты меня разыщи, я тебе все подскажу». Должно быть ответственное миссионерство, адресное. Нужно говорить не всем подряд, как начинающие ораторы в каком-нибудь Лондонском Гайд-парке, а персонально. Женское миссионерство более мягкое по форме своего воздействия. Христианка не должна пройти в подъезде мимо молодого соседа, который начал курить и попал в дурную компанию, она должна с ним поговорить, постараться заинтересовать его храмом. Вот такое малое миссионерство более действенно, чем попытка внедрения каких-то масштабных программ. Хотя одно другого не исключает. Бывают талантливые люди, способные собрать большую аудиторию и удерживать внимание, но главное, чтобы не была превышена критическая масса. Например, от миссионерства на стадионе будет сомнительный эффект.

Насколько важно в современности создавать семью?

Это не просто очень важно, нужно еще сделать ее настоящей здоровой крепкой семьей потому, что сейчас очень много суррогатов. Прекрасно, если изучением и обучением семейной жизни будет заниматься воскресная школа при храме. Ведь сейчас даже в школе молодежь учится не семью создавать, а разврату. Вот в чем беда! Они сейчас умеют получить удовольствие, но не несут ответственности за последствия. Ценности семейной жизни нужно защищать на всех уровнях: в Церкви, на законодательном уровне, в сообществах людей, объединенных общими культурными традициями, на уровне школы. Вот, например, родительский комитет вправе прийти к директору и заявить: «Что вы нам тут устроили секс-просвет?! Мы запрещаем нашим детям участвовать в этом беззаконии!» Не надо бояться! А если вам не идут навстречу, можно дойти до суда. Мы имеем право защищать интересы своих детей. Отстаивать семейные ценности нужно на любом уровне! Не нужно ждать, когда Святейший Патриарх об этом в очередной раз скажет, священноначалие заступится, такие действия нужно делать самостоятельно!

Что Вы, владыка, можете посоветовать молодым семьям?

Да любите друг друга! Нужно быть снисходительными к тем или иным ошибкам супруга. В семейной жизни должна быть готовность жертвенного служения. Помните рассказ О. Генри «Дары волхвов»? По сюжету муж продал часы, чтобы купить гребень для роскошных волос жены, а она их остригла и продала, чтобы купить цепочку для часов мужа. Это они совершили, чтобы сделать подарки к Рождеству. И то, и другое вернется: волосы отрастут, часы можно купить, а вот теплые отношения между супругами не купишь.

Нужно совместно молиться, обсуждать что то, рассказывать друг другу, делиться переживаниями.

Никогда не забывайте: все дает Господь мужу и жене, если они друг другу верны! Конечно, не бывает семей, в которых не было бы каких-то разногласий, в том числе и в личных отношениях, но все это уравновешивается. Если в семье есть чистота и верность, то она непременно будет счастлива. А если семья начала создаваться с греха, то она обязательно потерпит, если не трагедию, то огорчения. Хранить целомудрие до брака — это необходимое условие для создания счастливой семьи.

Молодым семьям еще важно знать, что детей дает Господь. И, так называемое, планирование детей — это такая глупость! Человек этим искушает Бога и рискует остаться у разбитого корыта. Семья — это не только служение друг другу, это еще и служение Богу. Поэтому если у семьи есть возможность (а такая возможность есть практически у каждого), нужно взять на воспитание ребенка из детского дома. Это было бы идеальным вариантом. Да, есть свои дети, но если появится сиротка, воспитанная как родная, это такая заслуга, которая поможет сохранить и семью, и детей. Но приемный ребенок должен обладать теми же правами и обязанностями, что и кровные дети, и лучше, может быть, приемному даже и не знать, что он не родной.

Безусловно, нужно как можно чаще исповедоваться. Многих ошибок удастся избежать, если будете советоваться с духовником. Но нужно быть осторожными, потому что есть священники, которых называют «младостарцами». Нельзя попадать под их влияние: «Батюшка сказал так делать — значит только так!» Голова на плечах должна быть всегда. Если есть хоть малое смущение, можно посоветоваться и с другим священником, прибегнуть к здравому смыслу. Бывает, что священник увлекся каким-то одним особым направлением в духовной жизни и требует, чтобы все стали одномоментно либо многодетными, либо монахами. Это неправильно!

Владыка Николай, каким пастырским напутствием Вы бы обратились к читательницам журнала «Славянка» накануне праздника жен-мироносиц?

 Помните о том, что вся земная проповедь Иисуса Христа проходила при очень скромном, не афишируемом, не заметном для многих, в том числе и для читателей Священного Писания, служении жен-мироносиц. А оно было крайне необходимо и являлось обеспечением благодатного присутствия в мире Слова Божия. Те, кто сейчас исполняют свое женское высокое призвание, в том числе и в семейной жизни, тем самым служат Самому Христу. Это служение столь высоко, столь радостно, столь благодатно, что по Своем славном Воскресении Господь явился не ученикам-апостолам, а прежде всего женам-мироносицам. Их верность Христу простиралась до того, что в ту Пасхальную ночь, дрожа от страха, они, несмотря ни на что, устремились туда, где был погребен их любимый Учитель. И вот эта мера верности есть образец того, как современные жены-мироносицы могут послужить Христу своей любовью и доброделанием во всем.

Беседовала Елена Волкова