Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
        1 2 3
4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28 29 30 31

Церковь судить – Бога гневить

04.11.16

 МИГРАНТЫ ИЗ СРЕДНЕЙ АЗИИ – УЖЕ ПРИВЫЧНОЕ ЯВЛЕНИЕ ЖИЗНИ БОЛЬШИХ ГОРОДОВ. БОЛЬШИНСТВО ИЗ НИХ – МУСУЛЬМАНЕ, ЖИВУЩИЕ РЯДОМ С НАМИ, В ПРАВОСЛАВНОЙ СТРАНЕ, ПО СВОИМ ВНУТРЕННИМ ЗАКОНАМ. БЛАГОДАРЯ ПРОПАГАНДЕ В СМИ ОБЩЕСТВО НАУЧИЛОСЬ ИХ ОПАСАТЬСЯ, СТОРОНИТЬСЯ, А ПОРОЙ И ПРЕЗИРАТЬ, НЕ ОЖИДАЯ ОТ НИХ НИЧЕГО ХОРОШЕГО. НО ЗАСЛУЖИВАЮТ ЛИ МИГРАНТЫ ТАКОГО К НИМ ОТНОШЕНИЯ, И МОЖЕМ ЛИ МЫ, ПРИНИМАЯ НАВЯЗЫВАЕМЫЕ СМИ СТРАХИ, НАЗЫВАТЬСЯ ХРИСТИАНАМИ? О РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНИ И МИССИИ В ИСЛАМСКОМ МИРЕ, О «РОЗОВОМ» ХРИСТИАНСТВЕ, ПРОТИВОСТОЯНИИ АБОРТАМ, ЮВЕНАЛЬНОЙ ЮСТИЦИИ И СВОЕМ ДУХОВНОМ ПУТИ НАМ РАССКАЗАЛ ЕПИСКОП ДУШАНБИНСКИЙ И ТАДЖИКИСТАНСКИЙ ПИТИРИМ (ТВОРОГОВ).

Ваше Преосвященство, Вы родились и выросли в городе Преподобного Сергия. Как это повлияло на Вашу жизнь? В частности, на Ваше решение служить Богу, принять монашеский постриг?

В детстве я с ребятами забегал в Лавру, не зная, кто там пребывает. Нам ничего не говорили об этом, даже родители. Мы знали историю, но преподобного Сергия Радонежского нам представляли лишь как основателя города, а не как святого. Позже, окончив институт, я жил уже в Москве, но полюбил Лавру, стал интересоваться религией и обращать внимание на обитателей монастыря – монахов. Бывая же прежде в обители отроком и юношей, я смотрел на монахов, но не видел их.

Такое часто происходит с неверующими людьми. Так Господь говорит о фарисеях, которые, имея зрение, оказываются слепы. Духовный мир их окружает, а они его не видят. Эта духовная слепота «становится физической» – человек абсолютно не видит проявлений духовного мира, хотя он явно выражен. Это очень интересный феномен духовной жизни. И нужно, чтобы Господь открыл тебе очи, как слепорожденному. Для исцеления необходимо непосредственное вмешательство Божие, и тогда тебе откроется духовный мир во всей своей красоте. Это произошло со мной, когда мне было 29 лет: я по-другому задумался, посмотрел на то, что с детства казалось знакомым.


Вам кто-то или что-то помогло по-новому взглянуть на свою жизнь – люди или обстоятельства?

Это был кавказский пустынник иеромонах Гавриил, который более двадцати лет прожил в горах. С ним произошел несчастный случай: когда он шел по перевалу, оступился, стал соскальзывать по горному хребту, по насту – а это верная смерть, альпинисты знают. Он успел только сказать: «Господи, помилуй!» и полетел вниз головой… Но перевернулся, удар пришелся на ногу, нога была переломана, но отец Гавриил выжил. Братья-монахи отправили его в Москву лечиться. И так у него в столице появилась община с духовными чадами, которые и познакомили меня с этим подвижником. Он произвел на меня поразительное впечатление. Он владел Иисусовой молитвой.

Удивительно: я так часто в отрочестве бывал в Троице-Сергиевой лавре, а ведь тогда там жили великие старцы – архимандриты Тихон (Агриков), Кирилл (Павлов) и другие. Но Господь меня привел к Себе именно через кавказского пустынника. И я к нему прилепился как послушник. Три с половиной года он меня возил с собой по святым местам – на Кавказ, Соловки, в Дивеево, на его родину в Тюмень, в Тобольск… А потом отец Гавриил решил вернуться к себе в горы, но не дошел немного до своей кельи – замерз. Умер при загадочных обстоятельствах. Предполагают, что его охотники убили. В Абхазии в это время только закончилась война, время было неспокойное, в горах промышляли бандиты. Но с другой стороны, у него и здоровье было уже плохое. Еще в армии он получил смертельную дозу радиации. Они с другом вручную подвязывали радиоактивный источник, устраняли поломку. Друг скончался сразу после армии, а отец Гавриил (тогда еще Григорий) выжил, закончил семинарию и в Троице-Сергиевой лавре нес послушания, пока его архимандрит Кирилл (Павлов) не благословил на пустынничество в горах Кавказа. Это ему и помогло так долго прожить с его лучевой болезнью. В городах он всегда плохо себя чувствовал, а горный воздух благотворно действовал на него. Когда отец Гавриил в последний раз забирался к себе на гору в октябре, у него, скорее всего, не выдержало сердце. Его нашли только через полгода, в июне. Похоронили там же, где он любил молиться – в нескольких метрах от кельи.


Владыка Питирим, четыре года назад Вас назначили на Таджикистанскую епархию. Новые места, другие люди, другие обычаи… С какими проблемами Вы столкнулись на новом месте?

Главная проблема была в том, что к тому времени Таджикистан покинула большая часть русскоязычного населения. Осталась десятая часть, а после развала Союза уехали самые активные православные. Поэтому паства моя была очень немногочисленной, и появились кадровые проблемы. Невозможно было найти ни регента, ни работника церковной лавки, даже повара, который приготовит рыбу. Местные не умеют готовить нашу постную еду. Хуже всего то, что эти проблемы со временем только усугубляются. Продолжается отток русскоязычного населения. Если по моем приезде в Таджикистан здесь было около тридцати тысяч русскоязычных жителей, то за четыре года осталось меньше двадцати.

Провинциальные приходы «тают», там в основном одни бабушки, живущие в чудовищной нищете. Поэтому наша епархия – самая бедная. Мы, конечно, помогаем, собираем средства для самых нуждающихся. Их пенсия составляет 80 сомони (около 600-700 рублей). Представьте, как можно на это прожить? Конечно, там голодают, но мы подкармливаем. После участия в московских православных ярмарках оказываем материальную помощь. По праздникам выдаем по сто сомони, что превышает их пенсию, хотя мы сами очень бедны. Как апостол Павел говорит: Мы нищи, но многих обогащаем (2 Кор. 6, 10). К нам за помощью обращается много молодых, обычно пьющих людей, без работы, квартиры и документов. Пытаемся их социализировать: устраиваем на строительные работы, кормим, финансово поддерживаем. Конечно, соборуем и причащаем, помогая духовно, но по большей части работа епархии – социального плана.

В таких условиях никто не хочет служить Церкви и связывать с ней свое будущее. Тут все ненадежно, приход не сможет содержать священников, и им приходится работать. А чтобы служить Церкви, надо стать подвижником, иметь сильную веру. У нас проблемы со священнослужителями: нет смены, и замену найти почти невозможно. Те, кого посылаем в Россию учиться в семинарии, обратно почти не возвращаются, стараются зацепиться в центральном регионе. Единственное, что нас спасает – вахтовый метод: нам распределяют тех выпускников академий и семинарий, которых мы попросим. Ко мне приезжают регент, дьякон, священник, отбывают практику, и через два года их можно поменять. Но все равно это временщики. Не все готовы жить в мусульманском окружении, в такой оппозиции к России. К тому же, привязываться узами любви к пастве, чтобы так быстро их разрывать – всегда болезненно. Мы в епархии, к сожалению, привыкли к текучке кадров. Если в будущем не произойдет какого-то чуда, от нас уедут все. Остается только на Бога уповать, что Господь как-то управит. Но человеческие прогнозы печальны. Сейчас почти нет героев, готовых уехать в Таджикистан и жертвовать собой.

 

А чем молодых священников можно привлечь к вам в Таджикистан, как Вы считаете? 

Романтикой в наше время уже никого не привлечешь. Современные люди очень прагматичны. Можно было бы привлечь сотрудников дипломатических ведомств. Россия очень хорошие зарплаты дает тем, кого сюда командирует. А у нас, наоборот, зарплаты очень низкие. Мы их выплачиваем из тех средств, которые нам жертвуют бабушки из своих нищенских пенсий. Необходимо финансирование. Как проводят миссию католики или протестанты? Тратят на нее очень большие средства. Их пасторы спокойно идут служить, получая стабильно хорошие зарплаты. У нас такого нет. Все-таки материальная сторона имеет для современного человека большое значение. И сколько бы я ни говорил людям о героизме первых христиан, это ни на кого не действует. Люди сегодня боятся жить бедно. Все, кто прибыли в Таджикистан со мной, не выдержали и уехали – все, кроме моей сестры. Но здесь нет непреодолимых трудностей. В основном, мешает чисто психологический момент – мусульманское окружение. Хотя местные относятся к русским дружелюбно, и в Таджикистане порой чувствуешь себя комфортнее, чем в России.


Как это может быть, ведь в исламском Таджикистане для православных тяжелая атмосфера?

В России сегодня очень сильны антиклерикальные настроения, и много грязи СМИ выливают на Церковь и священнослужителей, а глупые люди в это верят. Но в Таджикистане ко всем священникам мусульмане относятся с почтением. Они уважают верующих и людей старшего возраста, любят поговорить о вере. А не уважают людей неверующих и развратных. В России же наоборот – верующих презирают, священникам грубят. Крайне опасно так жить, как большинство людей, далеких от Бога. Россия – Дом Пресвятой Богородицы и должна выполнять предназначенную Богом миссию. Как только она сходит со своего спасительного пути, ее постигает кара со множеством скорбей. Если мы посмотрим на историю России с духовной точки зрения, поймем – как только русские устремлялись не в ту сторону, они были сурово наказаны – и ужаснее всего это было явлено в 1917 году.

Мы в преддверии этого страшного юбилея. Хорошо бы сейчас задуматься, куда мы движемся… Не дай Бог повторения этих событий. Сто лет назад русские люди в подавляющем большинстве захотели автономии от Бога – и получили тюрьмы, ссылки, репрессии и лагеря. Если мы такой урок не усвоили, то страшно подумать, какой же урок понадобится современным людям… В то же время за последние 25-30 лет в России многие пришли к Богу, в том числе и я. В середине 1990-х было массовое обращение к Церкви, монастыри наполнились насельниками, в храмах не успевали крестить. Сейчас некоторый спад. В интернете наткнулся на объявление: женский монастырь набирает послушниц. Такого еще никогда не было! Поток желающих принять ангельский образ иссякает, и уже мало сегодня людей обращается к Богу. Не хочу вас пугать, но у нас уже сейчас предощущение катастрофы, Божией кары за наше отступление от Него. Хотя катастрофы всегда встряхивали народ, и он начинал молиться.

 

Владыка, можем ли мы как-то предотвратить надвигающуюся катастрофу в России?

Если основная масса людей будет одержима антихристианскими настроениями, для России это закончится печально – катастрофа начала ХХ века повторится. Но Господь пока щадит нас и ведет с большой любовью. Взять хотя бы те же экономические санкции, которыми Запад обложил Россию. Во-первых, поток некачественных товаров, которыми гробили здоровье россиян, в основной своей массе остановлен. Импортозамещение дает возможность попасть на российский рынок качественным товарам из тех же бывших союзных республик, в том числе из Таджикистана – хорошим, еще не генномодифицированным овощам и фруктам. Во-вторых, сильно сократился достаток людей. В середине 2000-х люди брали огромные кредиты, жили не по средствам и несколько превознеслись. Я тогда жил в России и хорошо помню то время. Я был в ужасе от происходящего с россиянами. Они стали капризными и привередливыми, говорили западными лозунгами, обзаводились имуществом и начали совершенно забывать о Боге. Всюду было стремление лишь к материальному обогащению. Остановили это мещанство сначала кризис 2008 года, а потом и санкции. Господь дает нам понять, что если мы не будем в благополучии благодарить Бога, помогать бедным, в первую очередь заботясь о ближнем и его благополучии – то Он у нас наше благополучие отнимет.

Надо перестать бороться со строительством храмов и против верующих людей на высоком посту. Когда в этом году главой Минобрнауки назначили Ольгу Юрьевну Васильеву, больше всего критики обрушилось на нее за то, что «какой ужас, она православная!» Но это же, наоборот, прекрасно – православная, значит честная, порядочная, не будет выполнять программу западных спецслужб, как это прежде практиковалось. Наконец у нас появилась надежда, что наше несчастное российское образование перестанет быть «западным», «болонским», встанет на свои исторические рельсы и начнет развиваться. Надо по-настоящему возвращаться к своим духовным корням, вновь поднимать уровень образования – не только дореволюционное, но и советское у нас было очень хорошим, не считая атеизма с материализмом. Но новому министру образования придется очень непросто. Это ведомство было у нас одним из самых чудовищных – столько сотрудников, прикормленных западными грантами… Все это еще нужно искоренить. А нам надо молиться, чтобы у нее все с Божией помощью получилось.


А как дела с образованием у Вас в Таджикистане? 

Наша самая большая проблема, из-за которой русские уезжают из Таджикистана, это невозможность получить образование на русском языке. В школы, принадлежащие военной базе, и Российско-таджикский (славянский) университет попасть нереально из-за огромного конкурса. Все таджики хотят получить именное русское образование, ведь многие связывают свое будущее с Россией. Получается парадокс: наши бывшие соотечественники не могут из-за конкурса попасть в русские школы и поступают в таджикские классы, а там русский язык не изучают. Эта ситуация ни в какие ворота не лезет. Мы сейчас пытаемся донести до МИД и нашего церковного руководства идею о том, чтобы создать хотя бы две православные гимназии – в Душанбе и Худжане. Там не будут учиться мусульмане, и мы таким способом защитим и удержим русское население. Многие боятся за будущее своих детей и готовы покинуть Таджикистан по программе переселения. Но тогда мы потеряем все, что сделали здесь наши предки за 150 лет, когда в ходе культурной экспансии вложили сюда очень много ресурсов и средств… Православная гимназия решит несколько проблем. Открыть ее будет непросто – это религиозное учреждение. Но обычная русская школа даст ту же картину, что мы видим сейчас: в классе из 25 человек один-два русских ребенка, остальные – таджики. Можно выучить русский язык в таких условиях? Нет. Нужны обратные условия, чтобы в классе было не меньше 80 % русских детей.


С развалом СССР ситуация и в российских школах незавидная: в первые классы школы поступает много детей мигрантов-мусульман, поток которых не прекращается... Выходит, русских вытесняют из собственной страны?

Не думаю, их вообще не так много – тех же таджиков по всему миру лишь восемь миллионов. И даже если все они приедут в Россию, россиян все равно будет больше. Может, в какой-то отдельно взятой русской школе будет много детей мигрантов, но общая статистика обратная. И если в классе из 25 человек будет 5 таджиков – считаю, это нормально и даже замечательно, ведь мы, таким образом, распространяем свою культуру и ассимилируем их. Если раньше для этого надо было ехать в Таджикистан, то теперь это не нужно, они сами в Россию приехали.

Таджики, которые учились в наших русских школах, уже никогда не будут ненавидеть Россию. Те, кто говорит обратное, лгут! Это провокаторы, которые специально разжигают межнациональную войну. Я с таджиками непосредственно общаюсь и вижу – у них вообще нет к нам ненависти! Если только поначалу была, когда Союз распался, но это была неприязнь, привнесенная извне западными спецслужбами. Основная масса населения всегда замечательно относилась к русским, а сейчас – еще лучше. Во время гражданской войны, которая у них была между кланами, выплескивалась ненависть. Но когда война прекратилась, огромное количество русских уехали в Россию, и таджики не сразу поняли, чего лишились – русских специалистов, врачей, учителей… А сейчас поняли. И сами поехали в Россию.

Нам не надо относиться к ним, как к изгоям. Недавно случай был – молодой таджик вскарабкался по стене в горящую квартиру на третий этаж и спас русского ребенка! Герой. И таких случаев немало. А мы боимся с ними на одну лавку сесть – брезгуем! А они нас – любят! И кто мы после этого? Они к нам, русским, в Таджикистане относятся гораздо лучше, чем мы к ним в России. И как они, восемь миллионов, нас, 140 миллионов, поработят? Это просто ксенофобия, доходящая порой до фашизма. В такой ситуации я всегда буду на стороне таджиков.

Из всех народов Средней Азии таджики самые доверчивые, открытые и искренние. И, наверное, самые красивые. И неслучайно, ведь этот древний арийский народ, наряду с персами Ирана, является полноправным наследником великой истории и литературы всего иранского мира, обладателем древнейшей добиблейской культуры. Во время прогулок по парку Дружбы ко мне часто подходят, здороваются, благодарно жмут руку – и взрослые, и мальчишки. Они очень доброжелательные и сразу проявляют живой интерес: «А ты кто? Здравствуй!» И потрясающе гостеприимны. Как-то раз меня позвали в гости – сами живут очень бедно, мясо совсем не едят, одни лепешки. Но к ним пришел «высокий гость». И они откуда-то достали козленка, ради меня его зарезали и пожарили. А я монах, мяса не ем. Сколько лет не ел, но раз ради меня приготовили, как тут было не съесть? Это было необыкновенно вкусно! Классическое восточное гостеприимство – они все отдадут гостю, лишь бы он был доволен. Как бы бедно таджики ни жили, они всегда поделятся лучшим. А в России наоборот – у нас чаще отдают другим то, что самим не нужно. В этом таджики превосходят нас, христиан.


А у Вас бывали случаи обращения мусульман ко Христу? 

Конечно. Женщины чаще мужчин обращаются в Православие. Но, например, есть один дьякон – таджик, а жена у него русская, и по-русски он говорит лучше, чем по-таджикски. Но все же таджики крестятся меньше других мусульман – киргизов, казахов, туркменов. Чаще всего крестятся те, у кого отец таджик, а мать русская. Естественно, разведенная. Как правило, такие интернациональные семьи распадаются. И мать-одиночка сама идет крестить ребенка. А есть те, кто просто приходит в храм свечку поставить. У них распространено мнение, что твои проблемы решатся, если поставить свечку в русской церкви. У нас есть и чудотворные иконы с частицей мощей – блаженной Матроны, святителя Луки, святителя Николая... Таджики ставят свечи – и нередко происходят чудеса, исцеления. Но это не значит, что они побегут креститься. Они это отмечают, но говорят: «Мы бы покрестились, но не можем – родственники не поймут, и мы станем изгоями. Но мы вас уважаем – вот, свечки ставим». Приходят каждый день, крещенскую воду берут в огромном количестве. У мусульман же нет ни святой воды, ни освященного масла. Поэтому они очень чувствуют помощь от святыни и так часто за ней обращаются.


Владыка, а почему таджики реже других мусульман переходят в Православие?

Они очень чтут традиции. Хотя те, кто застал Союз, часто называют себя советскими людьми и не настолько дисциплинированны. А вот молодежь очень строго постится и совершенно не прикасается к спиртному. У них ураза (пост) в июне, когда у нас идет Петров пост. И я нашим прихожанам всегда привожу в пример их ревность в сравнении с тем, как мы постимся – как держим Петров пост, считая его нестрогим и порой вообще не обращая на него внимания. У нас, христиан, больше свободы, а у них – законничества. Но мы злоупотребляем свободой, данной нам Христом. Нам не хватает сознательности, дисциплинированности, ответственности.

В отличие, например, от узбеков, таджики – традиционалисты во всем. Даже в одежде. Ходят в тюбетейках. Женщины носят свои национальные платья со штанишками, хотя в Средней Азии нигде это не носят. Приверженность традиции сказывается и в том, что они стали ревностными мусульманами. Почти 70% населения строго держат уразу, посещают мечеть и совершают намазы (обязательные для мусульман молитвы, читаемые пять раз в день). И эта религиозность проявляется все сильнее со временем. С другой стороны, тут возникает опасность радикализма. Когда очень много неофитов, особенно среди молодежи, они часто грешат радикализмом. Это мы и в Православии наблюдаем. Но если православный радикализм вредит самому неофиту, то исламский – приобретает форму волюнтаризма, представляя опасность для окружающих. Но во всех республиках бывшего Союза правительства понимают эту опасность и делают все, чтобы не дать распространиться радикальным исламским взглядам.

Какие-то меры касаются и христиан – в частности, ограничение на миссионерство. Но в Таджикистане никогда не было русской миссии, даже в царское время она не приветствовалась – боялись нарушить хрупкий мир со страной, в которой совсем иная, нехристианская культура. Нужно было себя вести очень аккуратно и тактично. Россия всегда отличалась выдержанной политикой, в отличие от тех же англичан в Индии, от испанцев в Америке, уничтожавших коренное население. Россия никогда так не поступала. Бывшие республики Союза – страны Центральной Азии – нельзя назвать нашими колониями. Если посмотреть статистику, мы их обогащали! Жители центральных регионов России жили хуже, чем жители республик Азии и Кавказа. На прилавке всегда был батон колбасы, в магазинах – шубы, финские сапоги, магнитофоны, телевизоры… Теперь у таджиков ностальгия по советскому времени: его считают райским, по сравнению с тем, что стало потом.


Учитывая эту их ностальгию и доброе отношение к русским, можем ли мы сегодня проповедовать им о Христе, вести активную миссию?

Как бы долго мусульмане ни соприкасались с христианами – открытая христианская проповедь никогда не приносила среди них большого плода. Если их победишь в богословском споре, добьешься противоположного результата. Они не согласятся, а озлобятся и дальше слушать тебя не будут. Я стараюсь уклоняться от диспутов. Это рекомендация еще от дореволюционных миссионеров, преподавателей и учеников Казанской духовной академии, специально созданной для проведения миссии среди иноверцев, особенно мусульман. Когда у них возникают недоуменные вопросы, они идут к мулле, но тот ничего не разъясняет, но спрашивает: «Ты что, сомневаешься?» А сомнение в вере – большой грех. Ты уже чуть ли не отступник, тебя будут судить и могут казнить. Большинство населения держится на таком страхе. Им не разрешают думать, они пугаются и перестают копать дальше. Хотя жаждущие истины все-таки отваживаются идти до конца и докапываются до истины. Только путь этот очень нелегкий.

У мусульман на первом месте – стыд, а у христиан – совесть. Мусульманам стыдно перед окружающими, а не перед Богом. А у нас перед людьми, бывает, и стыда нет, а перед Богом – есть. Нормальное христианское устроение – бояться Бога, а не окружающих. Но у мусульман – пропасть между Богом и человеком даже в их сознании: когда Аллах не видит, можно нарушать пост… А люди все видят, все знают, поэтому перед ними стыдно. Русского человека мучит совесть, хотя он может быть пьяницей, вором и блудником. Но совесть дает о себе знать, просыпается – и человек может совершенно переродиться. В исламе такого нет. У таджика всегда есть какая-то задняя мысль, второе и третье дно, и его никогда не поймешь. Но перед родственниками мусульманам всегда стыдно. Потому они и крещение не принимают: стыдно нарушать вековые законы, запреты, обычаи. Поэтому переход мусульман в Православие – особое чудо, великий подвиг для человека. Он по-настоящему перерождается. Потому и редко это происходит. Господь знает, когда кто среди мусульман сможет быть христианином, и отрезает полностью все эти «сущности» в многоликом сознании человека. Он должен стать цельной личностью, полностью устремленной к Богу.

Чем их можно убедить? Только своей жизнью. Если они увидят, что ты искренний, честный, порядочный, подаешь милостыню – это на них производит впечатление: «У тебя вера правильная». Но, к сожалению, мусульмане, как правило, видят обратное. Известный историк, востоковед и этнограф Н.П. Остроумов во второй половине XIX века прибыл в Ташкент с целью миссии. Но отказался там от миссионерской работы. Он сказал: как мы можем говорить им о Христе, когда они видят христиан пьяных по оврагам? Остроумов отказался от прямой проповеди и занялся просто культурной деятельностью, просвещением и многого в этом добился. Его опыт и сейчас актуален.


Владыка, Вы говорили, что в Таджикистане много смешанных семей. Как Вы относитесь к бракам православных верующих девушек с мусульманами сегодня?

Каноны Церкви категорически запрещают воцерковленной православной девушке выходить замуж за мусульманина или молодому христианину жениться на мусульманке. Другое дело – когда человек женился, будучи некрещеным или крещеным, но не верующим, а потом обратился к Богу. Такие семьи, особенно, где есть дети, стараемся не разбивать, если нет в них каких-то серьезных конфликтов. Часто наши женщины выходят замуж за мусульман и крестят детей, но семьи распадаются. Муж уезжает в Россию насовсем или заводит вторую жену, а наши этого терпеть не станут. Но бывают исключения – крепкие семьи, если муж относится к исламу индифферентно и уважает свою жену-христианку. Но ревностный муж-мусульманин точно приведет семью к развалу, не даст жене спокойно покрестить детей, проявит агрессию. А их дети вырастают очень симпатичными, талантливыми и артистичными, как все таджики. У нас в воскресных школах много детей-метисов, и они всегда очень меня радуют. Всегда умиляюсь, когда их вижу. Полутаджичата – очень живые, активные, громогласные, ничего не боятся. Но самое главное – крещеные, причащаются. Наш небольшой остаток духовной жизни в Церкви сохраняется в том числе благодаря детям от смешанных браков.

 

Ваше Преосвященство, сегодня жизнь христиан порой кажется далекой от христианства: идеология общества потребления в какой-то мере отравила сознание верующих. Даже в отношении к Церкви, таинствам, чудесам, благодати – желание только получать. Как это побороть в себе?

Надо постоянно вспоминать, с каким настроением ты пришел в Церковь – неужели для того, чтобы здесь посытнее устроиться? Воцерковляясь, человек кается в своих грехах и совершенно не думает, что ему Церковь что-то «должна». Плач о своих грехах – самое нормальное состояние для человека, и его надо сохранять до конца жизни. А желание поудобнее устроиться в христианстве – это так называемое «розовое», разжиженное Православие. Оно появилось не сегодня. Как только Церковь продолжительное время жила мирно, сыто и богато, уровень духовной жизни резко падал. Господь потому и посылает события, приводящие христиан в чувство духовной бодрости, заставляющие по-настоящему молиться.

Сегодня и в монастыре можно неплохо «устроиться». Но монах должен жертвовать собой ради Бога. И христианин – лишь тот, кто живет и жертвует собой ради другого. Так же и в семье. Мы не видим этой христианской жертвенности, потому что стали эгоистами и детей так же воспитываем. К нам с Запада вместе с культом чудовищного эгоизма пришла и чудовищная система воспитания: когда нельзя говорить ребенку «нельзя», а можно только баловать. В итоге вырастает жуткий эгоцентрист, которого защищает внедряемая ювенальная юстиция. Это уже сатанинские вещи. Потом дети будут убивать своих родителей, как сказано в Апокалипсисе. Откуда возьмутся эти дети? От «ювенальной» системы воспитания, в которой авторитет родителей ничего не значит – все права отданы ребенку.

К сожалению, мы видим, как у нас отстаивается право греха, его юридически защищают на всех уровнях, а добродетель уголовно наказывают! Это антропологическая революция – самая страшная из всех. И она происходит у нас на глазах. Отстаиваются греховные права меньшинств, ущемляются права большинства, желающего строить жизнь по заповедям Божиим. Если директор не берет на работу открытого гомосексуалиста, чтобы тот не совращал детей, директора сажают в тюрьму – вот чудовищная реальность нашего времени! Только Россия еще окончательно не поддалась этой революции – в силу своих традиционных православных ценностей. Да еще исламский мир этому сопротивляется. Удерживается приход к власти антихриста. А если антихристианская революция победит, человечество погибнет. Порой в голове не укладывается, неужели мы до этого дожили? Но это не значит, что нам можно опускать руки и медленно ползти в сторону кладбища. Надо исполнять свои христианские обязанности, растить детей и уверенно смотреть в будущее, каким бы оно ни было.

 

Многие люди в России не против Христа, а против Церкви. Их соблазняют дорогие машины у священников, денежные обороты в храмах… Как отвечать таким людям? Должна ли Церковь стремиться к бедности?

Пусть эти люди попробуют сначала сами потрудиться в храме. Удобно критиковать, когда ты ничего для Церкви не сделал и ничего о церковной жизни не знаешь. Давно известно, что лучшие критики – это невежды. Когда я приехал в Таджикистан, глава нашего Среднеазиатского митрополичьего округа владыка Викентий дал мне 40 тысяч долларов: «Вот тебе на подъем, купи хорошую машину, чтобы ездить на высочайшие встречи». Я купил и потом понял правоту владыки: когда моя машина бывала в ремонте, я ездил на бедных, и на меня все смотрели с недоумением и не знали, как разговаривать. На высоком уровне для светских людей автомобиль имеет огромное значение. Если будешь ездить на Запорожце, над тобой станут смеяться. Один раз смеялись, когда меня везли на маленьком «матисе»: таджики нас обгоняли и всю дорогу тыкали пальцем. Они встречают по одежде. Машина нужна высокопоставленным лицам, и соблазняться этим не надо. Так было всегда у архиереев в царское время: своя карета, упряжка полагалась в шесть лошадей и так далее. В дореволюционной России это воспринимали как должное. Так по статусу положено архиереям.

Да и не всякий священник ездит на дорогой машине, а лишь тот, у которого полный храм прихожан, который издает свои труды и берет за них гонорары, у которого духовные чада – состоятельные люди, дарят дорогие подарки, машины. И что, раздать их нищим? А подаривший спросит: «Где моя машина?» Благодетели бывают очень обидчивы. Не все так просто, как со стороны кажется. Церковь очень много денег тратит на благотворительность. Даже в нашей бедной епархии на благотворительность ушло в десятки раз больше средств, чем стоит моя машина. Это незаметный труд, который люди не видят, в отличие от машины священника.

И даже если священник ведет самую непристойную жизнь, подлежащую осуждению, мы не имеем никакого права его осуждать. «Кто презирает священника, тот мало-помалу дойдет и до оскорблений Бога», – говорит святитель Иоанн Златоуст. Если ты видишь священника грешащим, все равно не имеешь права творить над ним суд, потому что ты творишь суд над Христом, образ Которого носит даже недостойный священник. Сегодня очень популярен массовый грех осуждения священников и священноначалия. Но он бумерангом возвращается к человеку, который этим грешит. Дьявол очень старается ввергнуть всех в этот грех, ведь это самый легкий путь в погибель – заставить осуждать священноначалие, а значит, Самого Христа. Это вызов Господу. Даже других грехов не надо, осуди – и стопроцентно в ад попадешь, будучи уверен в своей праведности. Осуждая священноначалие, люди сами себя проклинают, ввергают в геенну. Этого греха надо бояться больше, чем остальных.

Я часто общаюсь с архиереями и священниками и сам вижу, что подавляющее большинство – подвижники, которые спят два часа в сутки, целиком себя отдают Церкви. Им некогда остаться наедине с Богом, и ради этого они жертвуют сном… Осуждать никого нельзя. Много зла сегодня в Церкви из-за этой демократии, главный принцип которой – все равны в своих правах. И в Церкви тоже им хочется всех уравнять. Но праведный человек не будет осуждать других, он не заметит в них греха. Осуждает других в грехах лишь тот, у кого в сердце гнездятся те же грехи, потому что человек видит мир через призму своего сердца. Особенно же страшна клевета. Я сам с ней столкнулся и ужаснулся скверны в умах и сердцах людей. Честно говоря, я был к этому не готов и не знал, как себя вести. Но потом перестал обращать на клевету внимание, и она сама собой утихла.


Ваше преосвященство, Вы сказали, что нас, русских, в России все равно будет больше, чем мусульман. Но рождаемость у нас низкая, смертность высокая... Вот грузинский Католикос-Патриарх Илия лично крестит каждого третьего ребенка в семье, и это подняло рождаемость в Грузии. Если бы мы переняли такую практику, могло бы это повлиять на демографию?

Замечательная практика! Я бы с радостью так крестил. Но Россия – не Грузия. Для грузин невероятно велик авторитет Патриарха и его личное присутствие у тебя дома. Кроме того, в том, что крестит сам Патриарх, присутствует еще элемент тщеславия. У грузин часто проявляется некоторая «показушность» – эффект на публику, желание показать соседям свой статус. Это у них появилось под влиянием соседних мусульманских народов и нравов. А русские разрознены, у нас нет общинности. Нам не надо соседям ничего доказывать – они либо не заметят, либо осудят. И сами люди не почитают, а осуждают архиереев и самого Патриарха. И даже начни все архиереи сами крестить детей – на русском менталитете и демографии это никак не отразится. А в Таджикистане все семьи многодетные, так что придется почти каждую семью крестить. Здесь рожают всех детей, которых Бог дает. Сказывается влияние местных мусульман. Таджики, в какой бы нищете ни жили, никогда не делают аборты. А в России мешает повышению рождаемости практика массовых абортов.


Как нам противостоять этому? Нужен ли нам закон, запрещающий аборты?

Конечно, все аборты надо запрещать. Но нужен не только закон, но и идеологическая кампания в СМИ. У нас ужасные СМИ, почти все продажные, либеральные, антироссийские. В одночасье ничего не изменить. Нужна решительная пропаганда в защиту рождаемости без оглядки на Запад. Конечно, надо материально поддерживать матерей. А также необходим положительный образ многодетной матери, какой был в советское время. Идеология должна благоприятствовать семейным ценностям и нравственным идеалам. Нужны такие фильмы, как «Москва слезам не верит», а не кассовые про убийства, разврат, с пропагандой греха.

В «Социальной концепции Русской Православной Церкви» хорошо сказано про аборт, даже про случаи, когда его рекомендуют по медицинским показаниям. При угрозе жизни матери пожертвовать собой ради ребенка – это мученическая кончина. Христиане должны на все смотреть в эсхатологической перспективе вечности. Мать, не сделавшая аборт ради жизни дитя, переходит в Царствие Небесное с мученическим венцом. По «Социальной концепции», при выборе между жизнью матери или ребенка, однозначный выбор – в пользу ребенка! Он потом покрестится и получит шанс тоже наследовать Царствие Небесное. А мать, как это ни печально, надо оставлять на волю Божию. Но я знаю много случаев, когда и мать оставалась жива, и ребенок рождался здоровым – несмотря на страшные прогнозы врачей. Поэтому – никаких абортов. Вот чему нам стоит поучиться у мусульман: они рожают всех детей, которых дает Аллах. И нам следует рожать всех, которых Бог дает. Иначе мы выродимся, а наши женщины будут рожать от мусульман, что уже происходит. Мы должны рожать своих – русских, православных, крестить их – и тогда нам нечего будет бояться, и наше будущее будет светлым. Разумейте, языцы, и покаряйтеся, яко с нами Бог!.. 

 

Беседовала Нина Рядчикова

Комментарии

Комментариев нет

Ваш комментарий отправляется
Сообщение отправлено
Комментарий появится после проверки модератором
© 2019 "Славянка"